Ант Скаландис - Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]

— Я одну историю вспомнил, — пояснил он, наконец. — Про Льва Толстого и великого кинооператора Пате. Толстой, как известно, терпеть не мог кино во всех видах. Пате его втихаря снимал на перроне железнодорожной станции, а потом интеллигентному французу неловко стало. Он подошел и спрашивает: «Можно я буду вас снимать?» «Так вы меня уже снимаете!» — резко так отвечает Толстой. «Но мне неудобно как-то, — говорит Пате, — я бы хотел ваше разрешение получить…» «Хотели получить?! — говорит Толстой, окончательно озверев. — Так я вам не разрешаю этого делать!» После чего Толстой идет дальше, а Пате продолжает его снимать.

Кулаков даже не улыбнулся:

— Но ты же дал мне разрешение…

— Так я и не знал, что ты меня уже снимаешь…

Помолчали. Кулаков потянулся за второй чудовищно набитой сигаретой «Дымок».

— Кем был этот Иван Аникеев по данным из Гамбурга? — решил первым нарушить молчание Форманов. — По официальным сводкам МВД он обычный уголовный авторитет, державший все московские рынки.

— А по неофициальным догадкам аналитиков гамбургской резидентуры он и есть король рынков, не имеющий прямого отношения к уголовщине. Мы считали весной, что король — это кто-то из турецких финансовых магнатов или — версия номер два — кто-то из кремлевских кураторов рыночной теневой экономики. Но в Турции неожиданно убивают нашего владимирского парня, а в Кремле вообще не трогают никого. Остается Иван Лазаревич Аникеев. Именно он оказывается в своем рыночном королевстве одновременно и серым кардиналом и публичным политиком. Вот для борьбы с ним западники и внедряют в фирму своего Эльфа. Собственно, это не называется внедрить, они его официально вводят, присылают в качестве консультанта. Словно какого-нибудь Джеффри Сакса в правительство Гайдара. Уму не постижимо: агент которого, сбившись с ног, ищут пять разведок и шесть контрразведок, спокойно приезжает в Россию и даже не слишком прячется.

— А от кого ему прятаться? — ещё более обиженно, чем Кулаков, запыхтел Форманов. — У него тут все свои. Сам посуди. Если какой-то Мышкин, зам директора пресловутого центра «Сфера» получает разрешение Вашингтона и Брюсселя на коридор для вылета военного самолета с территории Турции! И не только не скрывается от спецслужб, но даже согласовывает свои действия с официальными структурами России. Хочется верить, что Мышкин на пару с Эльфом ещё не знают про нас, но если завтра они оба придут ко мне в кабинет, я даже не слишком удивлюсь…

— Ну, не надо, — не поверил Кулаков такому дикому предположению, а потом, некоторое время помямлив, сообщил:

— Ты все-таки дослушай некоторые подробности, Михалыч. Циркач, то бишь Боря Зисман уже пару месяцев работает в охране фирмы Аникеева, этого самого «Муниципального центра информационных технологий и спецресурсов», то бишь «Сферы», и после вчерашнего убийства именно он решил собрать остальных. Не советуясь с нами. До поры. Но это не было придумано, как своя игра, ведь именно он заготовил для нас информационную дискету — изучишь на досуге. Там много интересного.

Такая была у них дежурная шутка — изучать самую срочную оперативную информацию «на досуге».

— Весело, — проговорил Форманов. — Значит, все-таки наших людей нанимают другие. А они даже не ставят об этом в известность ЧГУ? Я правильно понял?

— Нет, товарищ генерал, — равнодушно и даже хмуро произнес Кулаков это, в общем-то, привычное, но теперь звучащее как издевка обращение. — Они наши, когда они — команда. Поодиночке никто из них подписку не давал и в штат ЧГУ обратно не зачислялся. Тем-то и ценна группа Большакова. И сегодня их вроде бы пугающая автономность на самом деле необычайно на руку именно нам. Ну, попробуй сказать, что я не прав.

— Не буду пробовать, — проворчал генерал Форманов. — Скажи лучше, куда их направили теперь?

— Наверняка говорить рано. В офисе Аникеева у нас «ушей» нет. Весной пытались подключиться, да столкнулись с такой техникой, что чуть было не засветили собственные номера. Но по косвенным данным наша группа выдвинулась в направлении так называемой резиденции Павленко. Аристарх Николаевич Павленко — глава «Корпорации Феникс», очень серьезный персонаж, его продвижение после девяносто первого года…

— Спасибо, я помню, кто это, — перебил Форманов.

— Хорошо, — кивнул Кулаков, словно проверял память начальника. — Так вот. Объясняю, откуда возникла гипотеза. Наружка вела наших ребят до Вязников, а дальше стало невозможно, но там уже до пресловутой резиденции рукой подать. А вот телефоны Павленко мы как раз прослушиваем. Даже разговоры в его главном офисе должны писаться. И ещё плюс: Павленко не ждет гостей. Так что раньше времени влезать туда физически не стоит, дабы никого не спугнуть, однако к завтрашнему утру, я считаю, надо иметь мобильную группу именно в Вязниках.

— Вот ты её и возглавь, — принял Форманов неожиданное решение и нажатием кнопки вызвал адъютанта, чтобы отдать все необходимые распоряжения.

— Ты знаешь, я сам об этом подумал, но…

— Решил, что дело начальника сидеть в кабинете на телефонах и руководить? Ты же боевой генерал, Геннадич! А телефон — в наше время не проблема, спасибо последним достижениям конструкторов, космическая связь теперь в кармане помещается. Вот и звони из владимирских лесов хоть в Нью-Йорк, хоть в Брюссель. Очень может статься, что именно в этой глуши и пойдет охота на нашего главного фигуранта. Иван Аникеев, безусловно, был королем рынков, но берут меня сильные сомнения, что весной под этим именем проходил именно он. Разберись, дядя Воша. А папочку мою просмотри до отъезда повнимательнее.

И он выдал Кулакову все, что удалось нарыть в МВД и ФСБ об Аникееве, Мышкине, Свирском и Павленко.

— Шушуня! Ты где?

— Подожди, мой маленький, я сейчас!

Она так смешно и мило называет меня — «маленький». Если мы оба стоим, её губы утыкаются чуть повыше моего пупка. Восторг! А какой-то дурак ещё говорил мне, что рост мужчины и женщины в идеале должен быть примерно одинаков.

— Кто тут маленький, — картинно сержусь я.

— Вот он — мой маленький, — отвечает она обычно, показывает пальчиком и начинает ласкать моего красавца, поглаживая, как младенца, по головке и не только.

Так мы играем. Но на этот раз моей Машуни все нет.

— Шушуня! — кричу я.

— Я тут! — отвечает она.

Мы перекликаемся, как в лесу. А ведь сидим оба в номере роскошного отеля и за окном теплое море, не остывающее за ночь, и кудлатые пальмы, склонившиеся над крупным песком. На Юге страшно обостряются все желания: есть, пить, двигаться, смотреть, слушать — всего хочется, как в первый раз. И это желание тоже обостряется, быть может, оно-то и становится сильнее всех прочих.

Я сижу на белоснежной ароматной постели и схожу с ума от желания, а она все не выходит из ванной. Нарочно, что ли? Включаю телевизор. И попадаю на ночной эротический канал. Кажется, французский. Танцуют безумно красивые длинноногие девки. Ну, что они, издеваются, в самом-то деле? Я же сейчас просто не дождусь Маши, и…

Машуня выпархивает из ванной в легком купальном халатике, и я захлебываюсь от восторга при виде её.

— Погаси свет, маленький!

— С чего это? — удивляюсь я.

— Ну, погаси, пожалуйста, я прошу тебя!

Она прижимается ко мне всем телом и нежно облизывает грудь, я целую её плечи и шею. Ну, как тут не выполнить просьбу? Свободной рукой дотягиваюсь до выключателя. А что я делаю не свободной, догадайтесь сами.

— Шуня, ты вся дрожишь. Тебе холодно?

— Дурачок, — шепчет она, — я просто очень хочу тебя! Почему мы так редко видимся, маленький? Словно я и не жена, а так, какая-нибудь любовница… Или это только лучше?

Но я уже не слышу, что она там шепчет, я уже ничего не слышу, потому что рука моя нашаривает нечто восхитительно непривычное.

Пауза. Машуня тихо смеется.

— Что это? — выдыхаю я.

— Ой, мне щекотно! — она продолжает смеяться.

Нет, теперь уж я точно зажгу свет.

— Не надо, я стесняюсь, — она продолжает дурачиться. — Это тебе сюрприз — мой новый причесон.

— Ты сделала это бритвой? — при свете я просто в полном восторге.

— Дурачок, сейчас же есть специальные кремы.

— Какая красота!

— Но я стесняюсь!..

Она дурачится ещё ровно две секунды, потом раскрывается мне навстречу, как нежный розовый бутон…

— Шуня, я так люблю тебя, Шуня!..

И я вдруг понимаю что забывшись шепчу это вслух, не в номере клубного отеля на Кипре, и даже не на сеновале в Бадягине, а во чреве ревущего военно-транспортного вертолета, куда нас пятерых только что загрузили, и позволили подремать с полчасика, так как после уж точно некогда будет.

Слава Богу, ребята ничего не услышали. Стыдоба — такой сентиментальный командир!